Журнал "Телеспутник", №8 (190) август 2011: Сколько стоит ресурс? Материал по итогам встречи Ю.В. Прохорова с журналом "Телеспутник"
Ю.В.Прохоров:
Если смотреть интегральную стоимость проекта для компании-оператора то она складывается как сумма стоимости космического аппарата, средств выведения, наземной инфраструктуры и пусковых услуг. Говорить в абсолютном выражении о стоимости мегагерца 10 лет назад и сегодня неправильно, хотя бы потому, что доллар начала 90-х годов и сегодняшний – это две большие разницы.
Ю.В.Прохоров:
В 92-м году Сенатская комиссия Соединенных Штатов разрешила России подписать контракт на запуск Инмарсата (Прим ТС: В 90-е годы сенатская комиссия установила жесткие ограничения на запуски РН «Протон» американских космических аппаратов. Впоследствии эти квоты были отменены. См. ТС за январь 2001 г, «Отмена квот на запуски РН «Протон»), цена контракта составила 37 миллионов долларов. В то время это был замечательный контракт. В 1993-м г., после объединения завода имени Хруничева с КБ «Салют» и созданием Государственного Космического Центра имени Хруничева было заключено три контракта на запуски Иридиумов по 68 миллионов долларов каждый. Первый коммерческий запуск состоялся в апреле 1996 года – это был спутник Astra 1F. И сумма контракта была уже выше - порядка 70 миллионов. За короткий период произошли изменения, и все реальные стоимости были пересмотрены. Откуда возникла цена? Изначально речь шла о «Протонах», сделанных еще в советское время. А это - соответствующая стоимость металла и комплектующих, это вся кооперация, работающая «в едином порыве» над созданием изделия. И поэтому в 1992-м году он стоил столько, сколько он стоил. Несколькими годами позже уже возникли вопросы с арендой космодрома Байконур, с содержанием наземной инфраструктуры на этом космодроме, с созданием дополнительной инфраструктуры под запуски коммерческих аппаратов – строительство зданий, сооружений, гостиниц, с заработной платой и командировочными расходами специалистов, которые выезжали уже в зарубежное государство. Таким образом, коммерческая цена «Протона», которая сегодня существует на рынке пусковых услуг - это цена, которая реально обусловлена рынком. Она сопоставима с ценами, которые предлагают другие зарубежные пусковые провайдеры.
Ю.В. Прохоров:
Что касается космических аппаратов. С одной стороны, конечно же, есть тенденция, связанная с миниатюризацией элементной базы. Но есть четко определенные физические ограничения. Если мы будем рассматривать космический аппарат как целостный объект, его первая характеристика - это геометрический размер. То есть максимум того, что можно расположить под головным обтекателем ракеты-носителя: длина, ширина, высота. Если мы говорим об аппаратах с системой охлаждения за счет естественной диссипации тепла тепловыми панелями (Типовая технология для всех современных моделей коммуникационных платформ западных производителей – прим. ТС), то тогда, по физическим законам, понятно, сколько может излучить абсолютно черное тело в свободное космическое пространство. Больше нельзя никак. Поднять температуру вы не можете, потому что тогда начнутся процессы разрушения тех элементов, из которых создан аппарат. Поэтому, если отталкиваться от того, сколько можно сбросить тепла, то, зная КПД расположенной на спутнике полезной нагрузки, можно понять, что бесконечное наращивание солнечных батарей и мощности аппарата не даст ничего. Потому что выделяемое тепло физически нельзя будет сбросить. Принудительные методы снятия тепла - тот подход, который использовался в ИСС им. Решетнева - приводит к тому, что вы более эффективно снимаете тепло с нагретой зоны. Но при этом вы сталкиваетесь с необходимостью внесения элементов, которые могут снизить общую надежность спутника: вентиляторы, которые должны гонять воздух или те насосы, которые должны качать жидкость. В новых космических аппаратах ИСС им. Решетнева закладывает двойную систему – и естественное рассеивание, плюс принудительное.
То есть мы договорились о том, что существуют физические ограничения. Сегодня создатели аппаратов при существующих размерах головных обтекателей подошли к пределу. Если говорить о «Протоне», то переход от разгонного блока ДМ к более компактному «Бризу» позволил использовать 15-метровый обтекатель. Под этим обтекателем можно разместить такого «супермонстра» как Инмарсат-4, но это максимум, больше – нельзя. По энергетике при существующих размерах физический предел, к которому подошли производители аппаратов, около 16-18 киловатт. Это и есть та максимальная энергетика, которая сегодня может быть реализована на космическом аппарате.
Ю.В. Прохоров
Дальше вопрос: как этой мощностью распорядиться? Это уже вопрос следующего ограничения – а именно, орбитально-частотного ресурса. Частотный ресурс в каждой орбитальной позиции, не бесконечен. Есть, во-первых, международный регламент электросвязи, который определяет полосу частот, выделенную для тех или иных видов спутниковых служб, во-вторых, есть вопросы координации. Операторы должны решать задачу оптимизации.
Эффективность использования полосы: разумеется, чем выше по частотному диапазону мы «забираемся», тем больше относительная ширина полосы. Но тем больше мы сталкиваемся с проблемами в распространении сигнала и влияния погодных условий. Плюс, на это на все наложите вопросы электромагнитной совместимости и колокации аппаратов, смежные орбитальные позиции. Поэтому, возвращаясь к первоначальному вопросу: а что есть мегагерц? Что он был вчера и что он есть сегодня? – на него однозначно ответить нельзя.
Ю.В. Прохоров
Я попытался пояснить что задача, которую мы сейчас с вами начали обсуждать является многовекторной. Понятно, что конкретные технические параметры и ограничения входят с разными весовыми коэффициентами, но, нужно детально оценить весовой коэффициент каждого из параметров, если мы хотим в конечном итоге получить хороший результат.
Если мы хотим получить максимально эффективный аппарат с точки зрения финансов, мы должны смотреть прежде всего на рынок. Причем, у нас есть срез рынка сегодняшнего дня, а мы говорим об аппарате, который сначала задумывается год, потом проектируется и изготавливается три года, а потом должен еще 15 лет работать. То есть, горизонт планирования почти 20 лет и заглянуть на такой срок – задача непростая.
Есть стабильные рынки: мы видим успешность европейских операторов, мы видим успешность американских операторов. Там рынок стабилен, а стабильность рынка спутниковой связи определяется прежде всего региональной стабильностью представляемых услуг, неважно каких – телефония, передача данных, телевещание.
Например, наиболее востребованным бизнесом в Европе является непосредственное телевизионное вещание в разных его проявлениях – вчера в стандартном, сегодня в высоком разрешении, а также 3D. И рынок «раскручен», и орбитальные позиции «разогреты». А все спутниковые потребители обладают определенной косностью: однажды «прикрутив» тарелку, второй раз залезать и что-то с ней делать мало кто захочет. Если мы говорим про массовый рынок, то европейский потребитель покупает антенну с двумя конвертерами – на орбитальные позиции 13 и 19 градусов в.д., и все. И у него каналов уже столько что больше и не надо. Но при этом мы имеем стабильный рынок и стабильные деньги.
Но на такой рынок необычайно тяжело выйти, приходится искать даже какие-то нетрадиционные решения. Пример – «Экспресс-АМ44» - аппарат, который у нас решает очень важные государственные задачи, новый, хороший спутник. И он, казалось бы, мог быть востребован на территории европейских государств. Но, как я уже говорил, потребители услуг спутниковой связи в значительной степени консервативны. То есть, если сеть уже развернута, оператор сделает все, чтобы вся сеть работала через тот же борт столько, сколько этот борт будет жить. А спутниковый оператор со своей стороны сделает так, чтобы на новый борт его клиент перешел без проблем. Мы, когда начинаем обосновывать облик новых спутников, то одно из требований, которое мы предъявляем к нашим службе космических программ, радиочастотной службе – сохранение преемственности сетей. Чтобы оператор не испытывал проблем с модификацией своей наземной инфраструктуры.
Выйти на европейский рынок с традиционными для нас услугами мы не смогли, мы не нашли заказчиков. Но возникла другая задачка, а именно: телевизионный перегон в формате высокой четкости с места каких-то событий, мероприятий, спортивных трансляций, фестивалей, шоу. Эта услуга оказалась востребованной.
И оказалось, что именно наш борт, который мы изначально задумывали несколько для других целей, ориентируясь на те наши знания и понимания тогда и пытаясь заглянуть на 10 лет вперед (потому что эти аппараты планировались в начале двухтысячных годов), «выстрелил» совсем другим образом. Сейчас, скажем, его емкость в европейском луче активно используется для перегона. И я ежемесячно смотрю статистику - услуга набирает обороты.
Ю.В. Прохоров:
Формирование цен на емкость происходит не просто так, в наших бизнес-моделях заложены цены, которые можем обосновать, и риски, если мы ошибемся. Но сегодня, строя для себя перспективные планы, создавая бизнес-модели, мы не строим одну модель, мы строим минимум три модели. А в прошлом году на докладе в Правительстве о состоянии группировки, мы представили пять возможных моделей развития предприятия на ближайшую пятилетку. И в каждой модели были учтены и деградация группировки, и надежность космических аппаратов, даже тех, которые сейчас находятся в производстве – оценка производится на основании имеющейся летной истории. Мы понимаем также, что наши конкуренты не спят - сейчас заложено много бортов, которые будут запущены в ближайшее время. Тогда на рынке появляется переизбыток емкости, причем, все операторы нацеливаются на богатые рынки, никто не смотрит на Заполярье, потому что там рынка нет, там есть только государственные задачи.
Возвращаясь к вашему вопросу, выбор рынка, составление моделей - это не шаманство. Это анализ, это многодневные обсуждения внутри компании, которые сводятся к выяснению вопросов: А куда мы завтра летим? А куда мы должны нацелиться? Кто у нас завтра будет тем якорным заказчиком, который при условиях самого тяжелого рынка будет платить? А как нам сегодня привлечь финансирование? Продать емкость на пре-лонче (Продажа оператором спутниковой емкости до запуска космического аппарата – прим. ТС), получить живые деньги и закладывать новые спутники, но при этом дисконтировать стоимость ресурса? Или же взять кредит в банке - что более привлекательно для оператора – и отдавать завтра эти кредиты с выручки? А что с рынком будет завтра?
К.Ю. Дроздова:
У каждого оператора существует своя экономика орбитальных позиций, и мы это именно так и называем: экономика точки. Та многофакторность, о которой сказал Юрий Валентинович, учитывает в бизнес-плане конкретные точки. Есть точки очень доходные, есть менее и есть перспективные, есть которые будут интересны через какое-то время. Здесь нельзя сказать, что мы смотрим только по рынку спутниковой связи. Результат зависит от развития разных технологий, от всего. От всей совокупности. От политики. Например, происходят какие-то военные действия в регионе. В определенный момент потребность в спутниковой связи «зашкаливает» все возможные прогнозы. Уходят войска, нет потребности.
У каждого оператора есть какие-то ключевые позиции, которые им хорошо «разогреты» и, если говорить про структуру выручки ГПКС, есть счетное число позиций, которые дают две трети выручки. Остальные нацелены на перспективу. Они обязательно «выстрелят», но не сегодня - через три-пять лет, и мы это знаем, мы к этому готовимся.
Ю.В. Прохоров
Я не думаю, что в ближайшее время на рынке, если говорить про спутниковые технологии, появится что-то такое супер-прорывное, я имею в виду геостационарную связь. Может быть, что-то изменят другие системы. Например, были такой проект - Теледесик – широкополосная низкоорбитальная система. В этом что-то есть. Да, в свое время проект был заброшен, но может через какое-то время произойдет реинкарнация. Но в низкоорбитальных системах есть своя особенность – они все оказываются в зоне космического мусора. Но в любом случае, развитие таких систем – это вопрос денег, стоимости инвестиций и возврата денег. Пока геостационарные системы более эффективны.
Создание космической техники обуславливает некий цикл по отработке того изделия, которое у вас используется на борту. В целом, если говорить про космическую платформу, как основу построения того или иного космического аппарата, статистика которую мы смотрели, показывает, что нужно порядка 10 лет, чтобы платформа начала летать.
Возьмем Eurostar 3000. Для того, чтобы отработать 3000-ю платформу понадобилось 10 лет. Она была сделана на основе Eurostar 2500+, та в свою очередь на основе Eurostar 2500, до этого была 2000-я платформа. По всем приборам, которые использовались на предыдущих аппаратах, была летная история. Вообще история создания любого образца космической техники – это история проб и ошибок: каждое замечание, которое получается на борту требует это исправления ошибок, внесения соответствующих корректировок в техническую и эксплуатационную документацию. Как это делалось в свое время у нас: создание целого спектра экспериментальных изделий, на которых отрабатывались вопросы тепломассообмена в аппарате, вибраций, статики, электростатических испытаний. Обязательно создавался элеткроаналог изделия. Электроаналог находится на Земле в рабочем состоянии все то время, пока летает аппарат. И любые изменения в бортовом программном обеспечении сначала отрабатываются на наземном изделии, потом уходят на борт. Зарубежные производители в какой-то момент пошли на создание изделий по иному принципу: отработка производится непосредственно на летной машине. Это требует испытательного оборудования совсем другого класса. Если, мы, допустим, проводим механические испытания на вибрации, то испытания идут до тех пор, пока не разрушится изделие. А потом замеряем параметры, когда это произошло. Западные компании знают расчетное значение, дают 112% от него, и, если после дефектации и внимательного изучения все в порядке, значит это изделие выдержит те нагрузки, которые будут при запуске. Такой подход сократил и финансовые затраты на создание самого изделия и сократил сроки создания. Но он возможен, только при наличии уверенности, что приборы, входящие в космический аппарат, не подведут, что они полностью отработаны. Конечно, так или иначе на тех или иных изделиях появляются замечания. По ним проводится глубокий анализ, который приводит к выявлению причин, установлению вплоть до микросхем, в которой произошел сбой, зачастую возвратом всей партии или задержки запуска.
Ю.В.Прохоров
Скайплекс или какое другое аналогичное изделие позволяет решат важную задачу: собирать на борту сигналы, разбирать их, собирать то, что надо, и отдавать. Казалось бы – находка для тех же телевещателей. Во-первых, выигрыш по энергетике сигнала. Во-вторых, вы можете различным образом играться с тем контентом, который поднимается с Земли - не важно это телевидение или еще что-то. Для России, если бы мы взяли такую технологию, создание мультипакета из региональных программ с формированием всего этого на борту казалось бы находка. Но: Скайплекс на сегодняшний день уже устарел и как изделие и как технология. И фактически он используется только на одном борту в Штатах, а все остальное, что было поставлено – заморожено и брошено. Скайплекс делался еще опять же с целевой направленностью на телевидение. Сейчас, когда мы говорим, что идет неуклонная миграция всех технологий в IP, IP будет единой мультисервисной средой. Недавно была реализована идея: на борт спутника был установлен маршрутизатор Cisco. Насколько гибким окажется тот мозг, который сегодня стоит на борту, насколько его можно будет модернизировать на уровне программного обеспечения, чтобы удовлетворять всем потребностям всех и вся – не знаю. Поживем – увидим, сколько по времени он будет востребован. К тому же, земной сегмент развивается динамично, и это можно делать – он у нас под рукой. А на борту мы очень быстро можем стать заложниками того, что уже никому и не нужно. Поэтому мы сегодня продолжаем на новых бортах сохранять концепцию прозрачного ствола - и это самая правильная сейчас концепция. Почему? Например, потому что к этому сегодня пришли наземные оптические сети. Мы должны дать абоненту прозрачную среду.
Другое дело, опять же, что касается гибкости космического сегмента, она может достигаться за счет гибкости самой группировки. А если говорить в масштабе космического аппарата, то гибкость космического сегмента достигается перенацеливаемыми антеннами, переконфигурируемыми зонами обслуживания, возможностью коммутации стволов. Если у вас очень долгоживущий аппарат, то привнесение этого качества дает оператору определенную свободу. Условно говоря, некий региональный рынок ушел, вы нашли другой аналогичный региональный рынок, вышли на него. А потребителю на этом рынке основной трафик идет определенным образом. Имея возможность перенацелить антенну и подключить к ней нужное количество стволов, мы даем потребителю – даем здесь и сейчас – нужную емкость в нужном направлении. То есть реконфигурируемость на уровне аппарата, но при сохранении прозрачности борта это дает возможность быть менее зависимым от той технологии, которая есть сегодня здесь и сейчас.
Всеволод Колюбакин